borkhers | Jul. 19th, 2007

Jul. 19th, 2007

***

Небо прейдет и земля, но любовь
останется, это знает любой,
кто читал апостола Павла. Коринфянам. Номер главы
и стиха, для точности ссылки. Тигры и львы
идут по арене цирка, терзая людей, поющих хвалы Тому,
кто их научил: если есть любовь, то жизнь уже ни к чему.
Потому что в райских садах иные цветы цветут,
А земная жизнь кончается прямо тут,
на арене цирка, под крики толпы, сходящей с ума,
глядят во все глаза, в глазах - вечная тьма,
кричат во всю глотку, но из впадины каждого рта
изрыгается вечная немота.

Бородатый старик говорит: поскорей
отдайте меня в лапы этих зверей,
пусть жерновами будут челюсти их,
пусть смелют меня в муку, из которой Хлеб Живых
будет выпечен, чистый хлеб пред ликом Творца,
вернее, ликом Христа, ибо нет иного лица
у Божества, и иного имени, чтобы спастися тем,
кого растерзали звери здесь, на потеху всем
Господним рабам, заполнившим Колизей,
кричащим, жующим, предающим друзей.

Ибо эти звери в раю будут добрее детей,
лишенные ярости, зубов и когтей,
рядом с ягнятами лягут на зеленом лугу,
а что будет потом – я рассказать не могу.

В белых одеждах несколько праведных дев
говорят друг дружке: гляди, именно этот лев
нас когда-то убил ! А может не этот, а тот?
и повинный лев, поднимется и подойдет
к девам, и ляжет вытянувшись у ног.

И на это глядит с улыбкой предвечный Бог.

У Бога все живы, и девы, и тигры, и львы,
и хищные птицы, парящие средь надоблачной синевы.

Снижение внешнего давления всегда приводит к усилению внутреннего давления и к расширению. Это относительное усиление и относительное расширение. Отсутствует всякое сопротивление, в этом-то все и дело. Сборник вольной публицистики, вышедший за рубежом в оны дни назывался "Из-под глыб". Глыбы - вещь тяжелая, чтобы выбиться из-под них нужно напряжение живой силы.
Глыбы рассыпались в песок. Поэтому можно особенно не напрягаться.

В поэзии этот феномен проявился приблизительно так:

1. Расширение тематического поля
2. Расширение поэтического словаря
3. Расширение поэтического инструментария
4. Резкое увеличение числа участников "литпроцесса"
5. Разнообразие литературно-социальных групп.

В начале девяностых по инерции расширение тематического поля привело к появлению стихов, условно называемых "антисоветскими", зовущими на борьбу. Тут же оказалось, что бороться уже не с кем и не с чем. Но советская - антисоветская тема не умерла. Она стала объектом бесконечного постмодернисткого пародирования, бесчисленных микроантиутопий со своими героями - тот же Милицанер покойного Дмитрия Пригова. Цитаты из почти пародийных песен смешивались и составляли причудливые комбинации, как в калейдоскопе (Тимур Кибиров и мн. другие). наконц, советский материал стал использоваться для строительства ностальгического мира детства, лирика и пародия здесь сошлись и слились воедино.

Религиозная и околорелигиозная тематика также была запретной. Или - условно запретной. Теперь Песни Хвалы стали важным поэтическим жанром, но скоро превратились в постмодернистское обыгрывание религиозной тематики; а ну, чего еще не делали англеы в стихах? Замолкаю, ибо в этом особенно грешен. Господи, прости меня!

Телесный низ также стал одной из важных тем. Не все же сублимировать! Оказалось у нас есть секс. А если есть, то может быть выражен прямо, без метафор вроде рубки дров (силой своей играючи - Владимир Маяковский). Сюда же относятся и выделительные функции. Люди мочатся и оправляются, но в стихах об этом не писали. Люди подглядывают за тем, как другие люди мочатся, оправляются, занимаются сексом. Люди смотрят, как на это смотрят. Обо всем этом в стихах если и писалось, то "под замком". Замок взломан...
Оговорюсь: писать можно, на мой взгляд обо всем, запретных тем не существует. Вопрос - как...

Встретил знакомую, работающую в элитарной книжной лавке. Элитарность лавки состоит, в частности, в том, что там продаются и книжки одесских поэтов.
Как раскупается поэзия? - спрашиваю.
Лицо грустное. Ответ "плохо" ясен сам собою. Однако формулировка иная:
"Всех, кто покупает поэзию, знаю в лицо". Спрашиваю - "У тебя, наверное, прекрасная память на лица?" Она честно признается: "Не очень"... И вдруг улыбается: "Ваши книжки покупают! И книжки К. хорошо продаются!"
К. одесская поэтесса, хорошая, но неторопливая (прекрасное должно быть величаво). По ее собственному выражению поэтом бывает два часа в месяц. Книжку выпустила лет семь назад, тиражом экз. в 300. И до сих пор хорошо продается!
Да и мои десять книжечек, оставленных в лавке в конце ноября прошлого года тоже расходятся неплохо... Можно сказать - нарасхват!