borkhers | Jan. 5th, 2011

Jan. 5th, 2011

***

Эти двое еще не пришли в Вифлеем,
но уже на подходе.
Он бодрится. Она - истомилась совсем:
при такой-то погоде!

Все, как в сказке - морозная ночь и метель.
Мы метем, прибираем.
Ну, а этим - овин, из соломы постель
представляются раем.

А январь прибавляет по капле деньки
для убогих и сирых.
И мигают предпраздничные огоньки
в наших темных квартирах.

Вот - мерцают стеклянных игрушек тела
в тусклой хвое сосновой.
Вот - смущается мир. Вот - сгущается мгла
перед вспышкой Сверхновой.

(январь 2010)

EX ORIENTE LUX

От Востока сей свет воссияет! Видать, не от нас,
от Китая, скорее. Теперь персонажи
для рождественского вертепа: новорожденный Спас
пастушки и животные, санта-Мария и даже
ангелочки - из лучших пекинских пластмасс.
Все - в картонной коробке и каждый - в отдельной ячейке.
Расставляем под елочкой. Иглы с ветвей
осыпаются понемногу. В Китае знают цену копейке.
"Мэйд ин Чайна" на каждой фигурке, на каждой наклейке,
а у нас тут Россия, точней, Украина и небо над ней.
Все, что мэйд не ин Чайна, видно, создано Господом Богом,
пруд замерзший и замерший лес и заснеженное село.
Блеют овцы и козы в вертепе селянском, убогом.
Тяжкий свет мирозданья ложится на младенческое чело.

Эту историю, конечно, надо было бы включить в статью "Памяти семидесятых", но я ее забыл и вновь узнал от отца, как нечто, что случилось не со мной, а с другим человеком. На пике моих диссидентских неприятностей я сжег несколько своих записных книжек и пачку писем, частично из-за их несоветского содержания, частично из-за адресов и имен.

Пикантная особенность этого рядового эпизода тогдашней жизни заключалась в том, что печка у нас много лет не топилась, и мама хранила на заслонке коробочку с "фамильными драгоценностями". Что случилось с ее богатством, вы можете себе представить. Золото почернело, камушки выпали...

Не удивительно, что я вытеснил эту историю! Кстати, ее оказывается помнила вся семья, кроме меня, в том числе и моя младшая сестра... Папа рассказал, что мама даже не устроила головомойку: в конце концов мой поступок был более или менее понятен. Благо, у мамы был знакомый ювелир, который привел ее сокровища в порядок. Но мама была всерьез огорчена.

Теперь, когда, к счастью, уже нет советской власти и, к моему глубокому сожалению, нет на свете мамы, еврейской мамы, а идише моме, я думаю что ни советская власть , ни борьба с этой властью, не стоили маминого огорчения. Одного из многих, которые принес ей ее непутевый сын.

Если разобраться, любой критик - враг свободы слова. Писатель - тоже человек, и имеет право писать все, что ему угодно и как ему угодно, используя любую лексику и любые формы грамматики и синтаксиса. Если он и не создает художественного произведения, то, во всяком случае, реализует свои гражданские права. Что для нашего общества - уже благо.
Но ведь и критик человек, обладающий гражданскими правами!
Критик тоже может пользоваться любой лексикой и писать все, что ему угодно. В конце концов, повторимся, он тоже реализует свои естественные ~~потребности~~ и неотчуждаемые права.

Между тем, критика, задача которой сродни медицинской - исцелять язвы российской словесности, должна была бы наложить на себя определенные ограничения. Главное среди этих ограничений сродни христианскому этическому принципу: ненавидь грех и люби грешников. Иными словами, задача критика - не закопать литератора для того, чтобы иметь возможность плюнуть на его могилу, но показать читателю те особенности текста, которые читатель может и не увидеть. Критик также имеет право, если вспомнить Сократа, выполнять роль овода, который не дает благородному коню застаиваться и заставляет его все время быть в движении. Есть еще и русская поговорка - для того и щука в речке, чтобы карась не дремал. Но, боюсь, что пословицу эту придумали караси, желающие подчеркнуть собственную значимость (не только продукт питания!)

Опять-таки, сократовский овод - не муха цеце, укус которой должен ввергнуть укушенного в летаргию.

Есть легенда (или истинная история), согласно которой известный писатель как-то гнался за критиком с ведром, наполненным экскрементами, с явным намерением вылить это ведро на голову своего хулителя. Цели своей писатель, говорят, не достиг - критег оказался проворнее. Кроме того, вероятно, закон запрещает делать буквально то, что критик делает с помощью слов совершенно безнаказанно.