![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Записки психиатра
Mar. 12th, 2012 11:30 am( Read more... )
Mar. 12th, 2012
(no subject)
Mar. 12th, 2012 12:23 pmЕсли политической оттепели не случилось, то, может, хоть погода улучшится?
Из цикла "Морской бой"
Mar. 12th, 2012 12:58 pm**
Плывет живая сигара под мертвою зыбью,
одета в броню-чешую подводную, рыбью.
Внутри экипаж, как в ките - коллективный Иона.
На воде противолодочный крейсер ловит шпиона.
Посылает вглубь незримые волны радара,
глубинные бомбы рвутся - никто не слышит удара.
То ли там внизу косяк нарезанной русской селедки,
то ли железная тень кубинской сигары, советской лодки.
У подводного крейсера - автономность, плавучесть, живучесть,
важная миссия, военная тайна, печальная участь.
Что-то случается - тогда на "Комсомольце", теперь - на "Курске".
Что-то жуткое, нам не сказали, и мы не в курсе.
Мы сухопутные крысы, двуногие надводные крабы,
грузчики - мужички, прорабы, что ли, завлабы,
рыцари светлого образа - очки, суконные латы,
маршрут от люльки к могилке, от стипендии до зарплаты,
от поцелуев в парадном до первой брачной постели:
пружины скрипели, родители спали, храпели,
помирала бабка на продавленном старом диване,
уступала место младенчику-правнучку Ване.
Магнитофоны играли - сначала бобины, потом - кассеты,
почтальоны с утра ходили - разносили письма, газеты.
А в газетах ни слова о погибшем геройски
военно-морском, точней - океанском подводном войске.
Плывет живая сигара под мертвою зыбью,
одета в броню-чешую подводную, рыбью.
Внутри экипаж, как в ките - коллективный Иона.
На воде противолодочный крейсер ловит шпиона.
Посылает вглубь незримые волны радара,
глубинные бомбы рвутся - никто не слышит удара.
То ли там внизу косяк нарезанной русской селедки,
то ли железная тень кубинской сигары, советской лодки.
У подводного крейсера - автономность, плавучесть, живучесть,
важная миссия, военная тайна, печальная участь.
Что-то случается - тогда на "Комсомольце", теперь - на "Курске".
Что-то жуткое, нам не сказали, и мы не в курсе.
Мы сухопутные крысы, двуногие надводные крабы,
грузчики - мужички, прорабы, что ли, завлабы,
рыцари светлого образа - очки, суконные латы,
маршрут от люльки к могилке, от стипендии до зарплаты,
от поцелуев в парадном до первой брачной постели:
пружины скрипели, родители спали, храпели,
помирала бабка на продавленном старом диване,
уступала место младенчику-правнучку Ване.
Магнитофоны играли - сначала бобины, потом - кассеты,
почтальоны с утра ходили - разносили письма, газеты.
А в газетах ни слова о погибшем геройски
военно-морском, точней - океанском подводном войске.
Записки психиатра
Mar. 12th, 2012 12:59 pm*
Одно из важнейших для меня политических наблюдений и прозрений также оказалось связанным с моей профессией. Дело было в 1981 году. Каюсь, я был убежден тогда, что с Софьей Власьевной (советской властью) бороться бессмысленно. она сама по себе постепенно "зажиреет" и скончается лет через сто. Вся диссидентская деятельность в моем понимании сводилась к расширению границ свободы слова и печати, десталинизации и прочих идеалов тех времен.
И уж, конечно, все мы понимали, что умрем как и родились - в СССР.
Что не мешало нам на каждое празднование великого октября (а случая собраться и выпить мы не пропускали) начинать застолье с тоста (мое авторское право!): За 100-летие советской власти, чтобы мы все до него дожили, а она - нет!
*
В больнице, несмотря на надзор и ограничения, пациенты иногда кончают жизнь самоубийством. Каждый подобный случай считается чрезвычайным происшествием, производится тщательное расследование. Но никакие профилактические меры не сводят печальную статистику на нет.
На этот раз в одном из мужских отделений повесился пациент, да не простой, а сотрудник какой-то партийной организации. По-моему, райкома, точно не помню, ему все равно теперь, а мне - и подавно. Тем более, что пациента этого я никогда не знал. Но именно меня, не имеющего отношения к этому случаю, беспартийного еврея, послали за главным врачом. Главный же находился на заседании пленума бюро горкома КПСС. На меня был выписан пропуск. В первый и в последний раз в жизни я находился в помещении партийного учреждения высокого ранга. Осторожно. стараясь не привлечь ничьего внимания я приоткрыл массивные двери и зашел в зал.
*
Я видел зал сзади, так, как его не видел никто иной. Я стоял, они-сидели. Кроме того, пол в зале был наклонный. Короче я смотрел на пленум сзади и сверху вниз.
За трибуной стоял человек и что-то бубнил себе под нос (разобрать было невозможно). Как все тогда, он читал доклад по бумажке. Но все остальные тоже читали! Все! Перед каждым была раскрытая книга или развернутая газета. Никто не слушал докладчика. Никто не смотрел друг на друга и друг друга не стеснялся... Я отметил среди склоненных голов шевелюру главного, благо он сидел у прохода, подошел к нему и тронул его за плечо. Главный обернулся, сложил газету и вышел со мной в коридор. Там я рассказал ему о печальном событии. И мы поехали в больницу....
*
Именно тогда я понял, что режиму - конец. Конец не через сто лет и даже не через двадцать. До меня дошло, что коммунистическая власть больше всего досаждает номенклатуре. Вечером, разговаривая с отцом, я сказал ему: они охотно поменяют власть, данную им партией на свободу и власть, которую дают деньги. Так оно и случилось.
*
Разбирательство несчастного случая шло своим чередом. Отделение лишили переходящего знамени. Зав отделением получил выговор. Санитар был уволен. Знамя передали острому женскому отделению. Строго в соответствии с известной уже читателю больничной приметой, через два месяца там также покончила с собой пациентка...
*
И, если уже говорить о политических прозрениях, то вот деталь из театральной жизни. К пятидесятилетию образования СССР Одесский русский драматический театр поставил пьесу О. Иоселиани "Пока арба не перевернулась". И висели по всему городу афиши. "К пятидесятилетию образования СССР. Пока арба не перевернулась".
Одно из важнейших для меня политических наблюдений и прозрений также оказалось связанным с моей профессией. Дело было в 1981 году. Каюсь, я был убежден тогда, что с Софьей Власьевной (советской властью) бороться бессмысленно. она сама по себе постепенно "зажиреет" и скончается лет через сто. Вся диссидентская деятельность в моем понимании сводилась к расширению границ свободы слова и печати, десталинизации и прочих идеалов тех времен.
И уж, конечно, все мы понимали, что умрем как и родились - в СССР.
Что не мешало нам на каждое празднование великого октября (а случая собраться и выпить мы не пропускали) начинать застолье с тоста (мое авторское право!): За 100-летие советской власти, чтобы мы все до него дожили, а она - нет!
*
В больнице, несмотря на надзор и ограничения, пациенты иногда кончают жизнь самоубийством. Каждый подобный случай считается чрезвычайным происшествием, производится тщательное расследование. Но никакие профилактические меры не сводят печальную статистику на нет.
На этот раз в одном из мужских отделений повесился пациент, да не простой, а сотрудник какой-то партийной организации. По-моему, райкома, точно не помню, ему все равно теперь, а мне - и подавно. Тем более, что пациента этого я никогда не знал. Но именно меня, не имеющего отношения к этому случаю, беспартийного еврея, послали за главным врачом. Главный же находился на заседании пленума бюро горкома КПСС. На меня был выписан пропуск. В первый и в последний раз в жизни я находился в помещении партийного учреждения высокого ранга. Осторожно. стараясь не привлечь ничьего внимания я приоткрыл массивные двери и зашел в зал.
*
Я видел зал сзади, так, как его не видел никто иной. Я стоял, они-сидели. Кроме того, пол в зале был наклонный. Короче я смотрел на пленум сзади и сверху вниз.
За трибуной стоял человек и что-то бубнил себе под нос (разобрать было невозможно). Как все тогда, он читал доклад по бумажке. Но все остальные тоже читали! Все! Перед каждым была раскрытая книга или развернутая газета. Никто не слушал докладчика. Никто не смотрел друг на друга и друг друга не стеснялся... Я отметил среди склоненных голов шевелюру главного, благо он сидел у прохода, подошел к нему и тронул его за плечо. Главный обернулся, сложил газету и вышел со мной в коридор. Там я рассказал ему о печальном событии. И мы поехали в больницу....
*
Именно тогда я понял, что режиму - конец. Конец не через сто лет и даже не через двадцать. До меня дошло, что коммунистическая власть больше всего досаждает номенклатуре. Вечером, разговаривая с отцом, я сказал ему: они охотно поменяют власть, данную им партией на свободу и власть, которую дают деньги. Так оно и случилось.
*
Разбирательство несчастного случая шло своим чередом. Отделение лишили переходящего знамени. Зав отделением получил выговор. Санитар был уволен. Знамя передали острому женскому отделению. Строго в соответствии с известной уже читателю больничной приметой, через два месяца там также покончила с собой пациентка...
*
И, если уже говорить о политических прозрениях, то вот деталь из театральной жизни. К пятидесятилетию образования СССР Одесский русский драматический театр поставил пьесу О. Иоселиани "Пока арба не перевернулась". И висели по всему городу афиши. "К пятидесятилетию образования СССР. Пока арба не перевернулась".
Записки психиатра
Mar. 12th, 2012 01:29 pm*
Бывают случаи, когда депрессия наваливается на человека внезапно, всей тяжестью. Душевная боль настолько невыносима, что суицид кажется единственным выходом. Длится такой эпизод недолго, но за это недолгое время человек успевает совершить непоправимое... Называется это состояние "депрессивный раптус". Собственно. это латинское слово имеется в украинском языке: "раптово" означает "внезапно".
*
Пожилой интеллигентный человек выходит из дому за покупками. Он меняет небольшую сумму долларов на гривни, часть долларов оставляет в бумажнике. Идет на базар покупает брынзу, корейскую морковку, еще что-то. Но домой он уже никогда не вернется... Совершенно ясно, что за полчаса до самоубийства он и не помышлял ни о чем подобном. На его столе остался недописанный конспект лекции и недочитанная книга.
Что заставило этого человека свести счеты с жизнью? Что испытывал он в последние минуты? Этого не расскажет никто.
*
Преуспевающий бизнесмен в преддверии сорокалетнего юбилея празднует это событие в кругу семьи. Он выпивает грамм пятьдесят, не больше. В какой-то момент встает из за стола и идет в туалет. Жена, проходя на кухню, слышит хрип, доносящийся из туалета. Непонятно, откуда у этой маленькой хрупкой женщины берутся силы: она буквально "выносит" плечом двери и успевает снять мужа с петли. А он - крупный мужчина. Больного доставляют в реанимацию. Какое-то время он находится в коме, затем, постепенно сознание возвращается к нему. В первые дни сознание помрачено, он возбужден, галлюцинирует.. Постепенно пациент приходит в норму. Но значительный эпизод его жизни выпадает из его памяти. Он тоже никогда не расскажет, по какой причине решился на отчаянный поступок.
*
Но вот один человек может рассказать о депрессивном раптусе подробно. Этот человек - я. Дело было давным-давно. я еще работал в сельской местности. Но на выходные всегда приезжал в Одессу. Мы весело проводили время у нашего приятеля, прекрасного мима З. У него гостили актеры молодежного львовского театра. Немного выпивали, разговаривали о том, о сем... Но тут, внезапно и неотвратимо на меня нашла черная туча. Я вдруг понял, что мне никогда ничего не добиться. Что во всем виноват только я один. Что жизнь окончена и все, что мне остается - привести в реальность это мироощущение, а именно - выброситься с балкона. Никогда ранее (и никогда после) я не испытывал ничего похожего.
Спасло меня два обстоятельства: во-первых я уже был практикующим врачом и понимал, что именно со мной происходит и как это называется. Но было и во-вторых: З. жил в старом одесском дворике на втором низком этаже. Прыгнув с балкона, вернее, галереи, покончить с собой было совершенно невозможно. И это я тоже мог оценить. А потому думал и о том, что нужно найти какой-то иной, надежный способ. Я не мог вымолвить ни слова. Наконец, минут через пять, я сжал руку жены и потребовал, чтобы мы немедленно ушли домой. Никакого желания уходить у жены тогда не было - веселье было в разгаре. Но я был настойчив.
По дороге домой способность говорить вернулась к мне, и жалобы на загубленную и невыносимую жизнь полились из меня потоком. Тема невозможности самореализации и неотвратимости катастрофы была, конечно, главной в моей не очень связной речи. Жена по-прежнему не врубалась. К тому же, она явно злилась на то, что ее увели с хорошей вечеринки.
Короче. она сказала мне что-то вроде того, что человек я хороший, но не талантливый, и ничего мне в жизни не добиться.
Этим она меня спасла. Депрессия немедленно сменилась гневом, а желание покончить с собой сменилось желанием развестись как можно скорее...
Мы в конце концов развелись. Но гораздо позднее.
Бывают случаи, когда депрессия наваливается на человека внезапно, всей тяжестью. Душевная боль настолько невыносима, что суицид кажется единственным выходом. Длится такой эпизод недолго, но за это недолгое время человек успевает совершить непоправимое... Называется это состояние "депрессивный раптус". Собственно. это латинское слово имеется в украинском языке: "раптово" означает "внезапно".
*
Пожилой интеллигентный человек выходит из дому за покупками. Он меняет небольшую сумму долларов на гривни, часть долларов оставляет в бумажнике. Идет на базар покупает брынзу, корейскую морковку, еще что-то. Но домой он уже никогда не вернется... Совершенно ясно, что за полчаса до самоубийства он и не помышлял ни о чем подобном. На его столе остался недописанный конспект лекции и недочитанная книга.
Что заставило этого человека свести счеты с жизнью? Что испытывал он в последние минуты? Этого не расскажет никто.
*
Преуспевающий бизнесмен в преддверии сорокалетнего юбилея празднует это событие в кругу семьи. Он выпивает грамм пятьдесят, не больше. В какой-то момент встает из за стола и идет в туалет. Жена, проходя на кухню, слышит хрип, доносящийся из туалета. Непонятно, откуда у этой маленькой хрупкой женщины берутся силы: она буквально "выносит" плечом двери и успевает снять мужа с петли. А он - крупный мужчина. Больного доставляют в реанимацию. Какое-то время он находится в коме, затем, постепенно сознание возвращается к нему. В первые дни сознание помрачено, он возбужден, галлюцинирует.. Постепенно пациент приходит в норму. Но значительный эпизод его жизни выпадает из его памяти. Он тоже никогда не расскажет, по какой причине решился на отчаянный поступок.
*
Но вот один человек может рассказать о депрессивном раптусе подробно. Этот человек - я. Дело было давным-давно. я еще работал в сельской местности. Но на выходные всегда приезжал в Одессу. Мы весело проводили время у нашего приятеля, прекрасного мима З. У него гостили актеры молодежного львовского театра. Немного выпивали, разговаривали о том, о сем... Но тут, внезапно и неотвратимо на меня нашла черная туча. Я вдруг понял, что мне никогда ничего не добиться. Что во всем виноват только я один. Что жизнь окончена и все, что мне остается - привести в реальность это мироощущение, а именно - выброситься с балкона. Никогда ранее (и никогда после) я не испытывал ничего похожего.
Спасло меня два обстоятельства: во-первых я уже был практикующим врачом и понимал, что именно со мной происходит и как это называется. Но было и во-вторых: З. жил в старом одесском дворике на втором низком этаже. Прыгнув с балкона, вернее, галереи, покончить с собой было совершенно невозможно. И это я тоже мог оценить. А потому думал и о том, что нужно найти какой-то иной, надежный способ. Я не мог вымолвить ни слова. Наконец, минут через пять, я сжал руку жены и потребовал, чтобы мы немедленно ушли домой. Никакого желания уходить у жены тогда не было - веселье было в разгаре. Но я был настойчив.
По дороге домой способность говорить вернулась к мне, и жалобы на загубленную и невыносимую жизнь полились из меня потоком. Тема невозможности самореализации и неотвратимости катастрофы была, конечно, главной в моей не очень связной речи. Жена по-прежнему не врубалась. К тому же, она явно злилась на то, что ее увели с хорошей вечеринки.
Короче. она сказала мне что-то вроде того, что человек я хороший, но не талантливый, и ничего мне в жизни не добиться.
Этим она меня спасла. Депрессия немедленно сменилась гневом, а желание покончить с собой сменилось желанием развестись как можно скорее...
Мы в конце концов развелись. Но гораздо позднее.
***
Студентка консерватории - ее квартира
как раз над моей - играет что-то из хорошо темперированного клавира,
мучает Иоганна Себастьяна Баха, моего кумира.
Я бы поставил ей "три", но это только
при условии строгого воздержания от исполнения Баха без толку.
Взял бы кто-то скорее замуж музыкальную телку.
На пианино тогда лежала бы кружевная салфетка.
С Барби и Кеном играла бы в секс трехлетняя детка.
Как сказал бы Набоков, вырастет - будет нимфетка.
Бюст Бетховена перемазан - шоколадом его накормила
кучерявая девочка, мечта педофила,
но Бетховен не съел, лучше вымыл бы рот, хотя бы без мыла.
Изредка дочка слушала бы монотонные гаммы
в исполнении учеников располневшей, угрюмой мамы.
Звуки бы вылетали во двор из отворенной рамы.
Жизнь наладилась бы, скорее в общем, чем в целом.
Старуха из "Пиковой дамы" пела бы,по ТВ вся в призрачном белом.
Короче, каждый бы в мире своим занимался делом.
Потому, что каждый, кто делает, всегда достигнет успеха,
особенно если делает монотонно, без спеха.
Подвывает снизу ротвейлер, привязан к стволу ореха.
Студентка консерватории - ее квартира
как раз над моей - играет что-то из хорошо темперированного клавира,
мучает Иоганна Себастьяна Баха, моего кумира.
Я бы поставил ей "три", но это только
при условии строгого воздержания от исполнения Баха без толку.
Взял бы кто-то скорее замуж музыкальную телку.
На пианино тогда лежала бы кружевная салфетка.
С Барби и Кеном играла бы в секс трехлетняя детка.
Как сказал бы Набоков, вырастет - будет нимфетка.
Бюст Бетховена перемазан - шоколадом его накормила
кучерявая девочка, мечта педофила,
но Бетховен не съел, лучше вымыл бы рот, хотя бы без мыла.
Изредка дочка слушала бы монотонные гаммы
в исполнении учеников располневшей, угрюмой мамы.
Звуки бы вылетали во двор из отворенной рамы.
Жизнь наладилась бы, скорее в общем, чем в целом.
Старуха из "Пиковой дамы" пела бы,по ТВ вся в призрачном белом.
Короче, каждый бы в мире своим занимался делом.
Потому, что каждый, кто делает, всегда достигнет успеха,
особенно если делает монотонно, без спеха.
Подвывает снизу ротвейлер, привязан к стволу ореха.
Несколько моих стихотворений
Mar. 12th, 2012 01:36 pmиз цикла "Хасидские изречения", опубликованных в журнале "Воздух" №2-3 за прошлый год появились в сети. Спасибо Дмитрию Кузьмину.
***
У птиц нет наружных ушей. Но есть абсолютный слух.
И голоса - большегрудым примадоннам на зависть.
Но для того, чтобы слушать колоратурных сук,
в их декольте сквозь бинокль уставясь,
я должен прожить еще двадцать лет, а это, увы,
не по плечу соглядатаю и невежде.
Правда у филина две кисточки торчат из большой головы,
и это оставляет известный простор надежде.
У птиц нет наружных ушей. но есть абсолютный слух.
У ослов есть длинные уши, но не более двух,
вот интересно, если бы было третье,
торчало б оно на затылке, а то - посередине лба,
не оставляя места для третьего глаза, хоть третье тысячелетье
уже на дворе, пережить его не судьба
ни курочке рябе, ни вороне-сороке,
ни бородачу, что пишет эти бессвязные строки.
Но вернемся к филину. Кисточки на голове
непостижимым образом позволяют расслышать в траве
шелест производимый тельцем хвостатым мыши,
чья жизнь короче ее собственного хвоста.
Филин глядит из дупла, как бюст Сократа из ниши.
Впрочем, ниша, выскоблена, пуста.
Жизнь закончилась так давно, что из спецхрана
извлечен документ, подтверждающий, что филин - символ Афин.
Ночное небо черным-чернее экрана,
на котором белым по черному надпись " fin"
У птиц нет наружных ушей. Но есть абсолютный слух.
И голоса - большегрудым примадоннам на зависть.
Но для того, чтобы слушать колоратурных сук,
в их декольте сквозь бинокль уставясь,
я должен прожить еще двадцать лет, а это, увы,
не по плечу соглядатаю и невежде.
Правда у филина две кисточки торчат из большой головы,
и это оставляет известный простор надежде.
У птиц нет наружных ушей. но есть абсолютный слух.
У ослов есть длинные уши, но не более двух,
вот интересно, если бы было третье,
торчало б оно на затылке, а то - посередине лба,
не оставляя места для третьего глаза, хоть третье тысячелетье
уже на дворе, пережить его не судьба
ни курочке рябе, ни вороне-сороке,
ни бородачу, что пишет эти бессвязные строки.
Но вернемся к филину. Кисточки на голове
непостижимым образом позволяют расслышать в траве
шелест производимый тельцем хвостатым мыши,
чья жизнь короче ее собственного хвоста.
Филин глядит из дупла, как бюст Сократа из ниши.
Впрочем, ниша, выскоблена, пуста.
Жизнь закончилась так давно, что из спецхрана
извлечен документ, подтверждающий, что филин - символ Афин.
Ночное небо черным-чернее экрана,
на котором белым по черному надпись " fin"
***
раньше холмы были покрыты мягкой травой
теперь жесткой шерстью овец что съели траву и костьми полегли
ходят по облакам ангелы вниз головой
хотели бы нам помочь да не смогли
а назывались хранители и ничего не хранят
это мы их храним чтобы кто не украл не убил человек злой
чтобы хватило на нас и на наших ребят
чтобы наше счастье никто не унес под полой
чтоб города разрастались вширь и еще не знаю куда
чтобы трубы заводов торчали дымя стояли стоймя
чтобы черный поп лопатою борода
твердил бы как заведенный помилуй помилуй мя
чтобы девки цветные плясали у алтаря
задирая ноги кто выше кто вбок то врозь
чтоб на папиросных коробках три русских богатыря
смотрели бы пели ой мороз не морозь
чтоб на русских богатырей хватило бы корчмарей
в ермолках с пейсами с вечно брюхатыми женами в париках
чтобы всех полюбил достоевский мужик марей
а был когда-то убивец был с топором в руках
он сумеет ударить а ты увернуться сумей
чтобы кровь текла по сосудам покрытым ржой
потому как праведники стоят по пояс в крови своей
и неправедные по пояс но только в крови чужой
раньше холмы были покрыты мягкой травой
теперь жесткой шерстью овец что съели траву и костьми полегли
ходят по облакам ангелы вниз головой
хотели бы нам помочь да не смогли
а назывались хранители и ничего не хранят
это мы их храним чтобы кто не украл не убил человек злой
чтобы хватило на нас и на наших ребят
чтобы наше счастье никто не унес под полой
чтоб города разрастались вширь и еще не знаю куда
чтобы трубы заводов торчали дымя стояли стоймя
чтобы черный поп лопатою борода
твердил бы как заведенный помилуй помилуй мя
чтобы девки цветные плясали у алтаря
задирая ноги кто выше кто вбок то врозь
чтоб на папиросных коробках три русских богатыря
смотрели бы пели ой мороз не морозь
чтоб на русских богатырей хватило бы корчмарей
в ермолках с пейсами с вечно брюхатыми женами в париках
чтобы всех полюбил достоевский мужик марей
а был когда-то убивец был с топором в руках
он сумеет ударить а ты увернуться сумей
чтобы кровь текла по сосудам покрытым ржой
потому как праведники стоят по пояс в крови своей
и неправедные по пояс но только в крови чужой