verses

ФЕОДОРА

Сестру-хозяйку, Клавину маму зовут Феодорой.
В ее санаторий людей привозили на "скорой",
иногда в "воронке", реже - на хлебовозе,
если в город входила армия, люди тащились в обозе,
состоявшие в партии, но почившие в Бозе.

*
На каждого отдыхающего - десять гипсовых статуй.
Гипсовый Лысый стоит, где раньше стоял Усатый.
Античный сатир сжимает в объятьях доярку,
а та знать не знает, чего ему надо, припарку.

Доктора со страхом полуночи ожидают:
в полночь мрут пациенты, а статуи - оживают.
Эта закономерность могла б обернуться бедою,
когда б не волшебный фонтан со святой водою.

*
Феодора считает простыни перед отправкой в стирку.
Скребет скальпелем пятна, опускает скальпель в пробирку,
затыкает пробирку пробкой. Через месяц оттуда
выпетят демоны санаторного блуда.

Без этих демонов санаторий-не санаторий.
Каждая простыня знает много любовных историй.
Знать-то знает, но никому не расскажет.
Простыня - та же блядь: под любого ляжет.

*
Феодора блюдет чистоту. Вопрос - откуда
Клава взялась? Ответ - в результате чуда
или научного опыта. Ходят слухи, что Клава
созревала в глубинах санаторного автоклава.
А может быть она пришла из иного прибора,
спросите у Феодоры, но будет молчать Феодора.

Даже если спросят просто, без умысла злого,
даже если будут пытать - Феодора не скажет ни слова.

*
Акушер в свое время сознался под пыткой,
что Клава была при рожденьи огромной улиткой.
Еще показала санитарка родильного зала,
что Клава из Феодоры не рождалась, а выползала.

а когда лежала, спелената, сильно потела.
Пот был серным - пеленки спадали с тела.

Клава теперь парикмахер. Стрижет-не сгорает Клава:
зайдешь в салон - кресло второе, справа.

*
В кресле сидит Николай, полковник запаса,
знай стрижется себе и стрижется, в ожидании смертного часа.

*

Говорят, сейчас вместо Ленина поставили елку. Под елкой
стоит Феодора с черной базарной кошелкой.
В кошелке лежит, болтая ножками Клава.
Санаторий закрыт именным указом Минздрава.
Салон парикмахерский также пришел в упадок.

Николай спит в гробу, и сон его сладок.

(no subject)

Из жизни одного мальчика

Тринадцатилетний мальчик признался маме,
что у него уже был секс с несколькими девочками.
Мама спросила - а как ты с ними расстаешься?
Ну, одной сказал, что у меня бабушка заболела,
второй что дверь захлопнулась и я не мог выйти.

Мальчик уже большой, но еще маленький.

verses

ИВАН

Иван, главный врач санатория, едет на пленум горкома,
смотрит в окно, но дорога ему незнакома.
Избы вместо домов, церковь в сосновой роще,
граждане вроде те же, но одеты попроще:
в армяках, толстовках, старые лапти на стопах,
а песни поют обычные - о нехоженых тропах,
о двуглавом Ленине-Сталине, который, окутан славой,
летает над тем, что было советской державой.

*
И чешет затылок, глядит ему вслед простофиля,
как будто он никогда не видел автомобиля.

Машина хорошая, ЗИМ, изнутри парчою обита,
годится для главврача и для митрополита.

*

Из машины не выберешься - с его-то больным коленом!
Но Иван все едет и едет, думает, что на пленум,
думает, что на пленум, думает, что горкома,
а на самом деле лежит в палате, глубокая кома.

*

Кома глубже глубокого синего океана,
подлодка на дне океана, как муха на дне стакана,
в подлодке сидит моряк, смотрит в иллюминатор,
а на самом деле в палату входит реаниматор,
говорит, что разбудит сердце Ивана электротоком.

Трудно выжить Ивану в этом мире жестоком.

*
Нужно сначала очнуться, потом - подлечиться,
не забыть бы зайти в салон у Клавы постричься.
Навестить санаторий, понюхать, чем пахнет горячая серная ванна.

*
Пленум горкома в разгаре, но пусто кресло Ивана.