*
Снилось, что я лежу, привязанный к железной койке в поднадзорной палате Третьего Отделения Одесской психушки в нарядной смирительной вышиванке. В изголовье в задумчивых позах стоят зав. отделением доктор Бенкедорф и Майор Валерьевич. Ко мне подходит медицинская сестра... Знакомое лицо! Да это же она, она, Одесская Интеллигенция! В руках у нее шприц с желтоватой маслянистой жидкостью... Да это же сульфозин!
Сульфа, сульфа! - ободряюще сказала Одесская Интеллигенция. В четыре точки. И в язык!
И тут раздался резкий голос черной кошечки Баси, сидевшей у меня на груди:
Глаза выцарапаю, прослойка горкомовская!
И, зашипев, Бася подняла правую переднюю лапку с выпущенными когтями.
И страшное видение скрылось из глаз.
*
Жена Люся иногда любит меня дразнить, спрашивая, за какую сумму я согласился бы продать кошечку Басю. При этом я испытываю приблизительно такие же чувства, какие испытывал, будучи ребенком, когда меня спрашивали, кого я больше люблю - папу или маму.
Я отношусь к этой дразнилке совершенно серьезно. Я прижимаю черную кошечку Басечку к груди и говорю - ни за какие деньги!
Басечка обычно довольно мурчит, но потом спрашивает: а ты мог бы променять меня на любовь Одесской Интеллигенции?
Секунду, нет, долю секунды, я медлю, но с удвоенной решимостью говорю: Никогда!
И черная кошечка Басечка спокойно засыпает у меня на коленях. А я сижу перед компом, размещая в ФБ стихи, за которые меня ненавидит Одесская Литературная Общественность.
Еще бы! Ведь в моих стихах (вы знаете, вы знаете, вы все, конечно знаете) нет ничего, кроме секса и насилия. А! Чуть не забыл! Еще менторский тон!
Снилось, что я лежу, привязанный к железной койке в поднадзорной палате Третьего Отделения Одесской психушки в нарядной смирительной вышиванке. В изголовье в задумчивых позах стоят зав. отделением доктор Бенкедорф и Майор Валерьевич. Ко мне подходит медицинская сестра... Знакомое лицо! Да это же она, она, Одесская Интеллигенция! В руках у нее шприц с желтоватой маслянистой жидкостью... Да это же сульфозин!
Сульфа, сульфа! - ободряюще сказала Одесская Интеллигенция. В четыре точки. И в язык!
И тут раздался резкий голос черной кошечки Баси, сидевшей у меня на груди:
Глаза выцарапаю, прослойка горкомовская!
И, зашипев, Бася подняла правую переднюю лапку с выпущенными когтями.
И страшное видение скрылось из глаз.
*
Жена Люся иногда любит меня дразнить, спрашивая, за какую сумму я согласился бы продать кошечку Басю. При этом я испытываю приблизительно такие же чувства, какие испытывал, будучи ребенком, когда меня спрашивали, кого я больше люблю - папу или маму.
Я отношусь к этой дразнилке совершенно серьезно. Я прижимаю черную кошечку Басечку к груди и говорю - ни за какие деньги!
Басечка обычно довольно мурчит, но потом спрашивает: а ты мог бы променять меня на любовь Одесской Интеллигенции?
Секунду, нет, долю секунды, я медлю, но с удвоенной решимостью говорю: Никогда!
И черная кошечка Басечка спокойно засыпает у меня на коленях. А я сижу перед компом, размещая в ФБ стихи, за которые меня ненавидит Одесская Литературная Общественность.
Еще бы! Ведь в моих стихах (вы знаете, вы знаете, вы все, конечно знаете) нет ничего, кроме секса и насилия. А! Чуть не забыл! Еще менторский тон!