***
когда навсегда распрощаюсь с уличным гамом
и переселюсь с какими людьми там
я повстречаюсь с задерганным мандельштамом
с высоколобым кудрявым блоком антисемитом
с задыхающимся багрицким глядящим в окно югроста
с надменной ахматовой с повадками монашенки и блудницы
с тостующим чиковани что не может закончить тоста
с чахоточной лесей стоящей в вишневом садку у криницы
со всеми теми которыми я не мог начитаться
с бородачами прозаиками похожими на монахов
с товарищами интеллигентами что устали в себе копаться
со вздорными стариками в окружении детских страхов
с гудзенко сидящим в окопе или траншее
бесстрашным бесстрастным как подобает герою
с отчаявшейся цветаевой с веревкой на дряблой шее
с осторожным бабелем с простреленной головою
с успенским опять напился и лыка не вяжет
с оскорбленным фетом вернувшим дворянский титул
никто из них никому никогда ни единого слова не скажет
поскольку сказано все и каждому жребий выпал
когда навсегда распрощаюсь с уличным гамом
и переселюсь с какими людьми там
я повстречаюсь с задерганным мандельштамом
с высоколобым кудрявым блоком антисемитом
с задыхающимся багрицким глядящим в окно югроста
с надменной ахматовой с повадками монашенки и блудницы
с тостующим чиковани что не может закончить тоста
с чахоточной лесей стоящей в вишневом садку у криницы
со всеми теми которыми я не мог начитаться
с бородачами прозаиками похожими на монахов
с товарищами интеллигентами что устали в себе копаться
со вздорными стариками в окружении детских страхов
с гудзенко сидящим в окопе или траншее
бесстрашным бесстрастным как подобает герою
с отчаявшейся цветаевой с веревкой на дряблой шее
с осторожным бабелем с простреленной головою
с успенским опять напился и лыка не вяжет
с оскорбленным фетом вернувшим дворянский титул
никто из них никому никогда ни единого слова не скажет
поскольку сказано все и каждому жребий выпал