заметки

Нет, конечно, повязка со свастикой и значок нацистской партии не перечеркнули виртуозности Герберта фон Караяна. Как и почти официальный титул лучшего дирижера нацистской Германии не умалил заслуг Вильгельма Фуртвенглера. Бешеный антисемитизм Вагнера и Достоевского не умалил их вклада в мировую культуру. И нацистские симпатии Эзры Паунда не сказались на качестве его стихов.

Но что-то все же изменилось.

Да, все деятели культуры РФ, поддержавшие агрессию против Украины и аннексию Крыма, остались деятелями культуры. Гергиев и Спиваков - прекрасные дирижеры, Башмет - непревзойденный альтист. Юнна Мориц когда-то была прекрасным поэтом и не только детским!

Но что-то все же изменилось. Как ни крути.

*
Ні, звичайно, пов'язка зі свастикою і значок нацистської партії не перекреслили віртуозності Герберта фон Караяна. Як і майже офіційний титул кращого диригента нацистської Німеччини не применшив заслуг Вільгельма Фуртвенглера. Скажений антисемітизм Вагнера і Достоєвського не применшив їхнього внеску в світову культуру. І нацистські симпатії Езри Паунда не позначитися на якості його віршів.

Але щось все-таки змінилося.

Так, все діячі культури РФ, які підтримали агресію проти України та анексію Криму, залишилися діячами культури. Гергієв і Співаков - прекрасні диригенти, Башмет - неперевершений альтист. Юнна Моріц колись була прекрасним поетом і не тільки дитячим!

Але щось все-таки змінилося. Як не крути.

verses

***
я слышал о Боге в небесном чертоге
сидящем на троне златом
и пели сквозь сон мне об ангельском сонме
о Сыне и Духе Святом

о братиках младших об ангелах падших
на землю как дождь или град
о созданном Словом творении новом
где с неба спускается град

о сломленных душах о казнях грядущих
о звездах что с неба падут
о лучших живущих в лазоревых кущах
о розах невиданных тут

я все это слышал но ростом не вышел
и слабым умом не окреп
вот сцена немая иду я хромая
как прежде смешон и нелеп

я в мире греховном на поле духовном
не сеял не жал и не жил
мой дом не на камне но Божья рука мне
дала трепетание жил

и этот подарок я старый припарок
в продрогшей душе берегу
но к смертному ложу придя уничтожу
чтоб он не достался врагу