verses

[borkhers]

***

И чем мы могли помочь, когда он мотал лагерный срок,
шил в цеху рукавицы, лежал на нарах, глядел в потолок,
отворачивался к стене, пытался изжить подростковый порок,

да куда там! В Стране вовсю печатали легализованный самиздат.
Народ обалдел от чтения. Из Афгана вернули солдат.
А он все шил рукавицы и слушал лагерный мат.

Холодный весенний мордовский дождичек моросил.
Ему предлагали - пиши прошенье, освободим, он отвечал: я не просил
меня сажать - и сидел из последних сил.

А народ как прилип к экранам, как будто бы только и дел
что слушать депутатские речи, эмигрантские песенки пел,
торговал, смелея. Тут он вернулся, как новенький - не поседел,

не сгорбился, не устроился на работу, понятно, волчий билет.
На все вопросы один ответ - я отмотал семь лет.
Жена не дождалась, хрен с ней, и - общий привет.

Теперь он живет в Швейцарии. Мы тоже живем - кто где.
Ему писали письма. Он приучил нас к тому,
что ответов не будет. Старея, лежит на тахте.
Мы тоже стареем все вместе, умирая по одному.