borkhers | Jun. 18th, 2008

Jun. 18th, 2008

***

Она не ходит на вычитки: боится кликуш,
судорог, криков, а паче того, что в нее
вселятся бесы, изгнанные из истеричных душ,
осмотрятся в ней изнутри и полюбят свое жилье.

И тогда такое начнется в ее утробе - держись!
Шипение, посвист, шептанье, желаний не одолеть.
Какое тогда Спасение? Какая вечная жизнь?
Разве что бесогон Никита возьмет железную плеть

и начнет хлестать ее по обнаженным плечам,
по бедрам, а после - по воздуху, чтобы рога обломать
воздушным духам, но все равно, по ночам
они не дадут покоя. Разве только Пречистая Мать

Сама перед Сыном заступится за рабу
Божью Екатерину. Блузка, юбка до пят,
платочек на голове, морщинки на круглом лбу,
идет, потупив глаза, а над ухом вопят

те, кто верует и трепещет. Но и сама она
верует и трепещет. Боже, какая тоска!
Стоит посреди двора. Кричит: "Отойди, Сатана!"

Соседская Танька крутит пальчиком у виска.

***

С матушкой не разлей вода. Ходят вдвоем всегда
в одинаковых платьях, белых простых платках.
Работают на Привозе. Вдвоем приходят туда.
Пестрый китайский товар лежит на лотках.

Дешевая распродажа - тяжелый, напрасный труд.
Мимо толпятся люди, пялятся - ну и пусть.
Фраза: "Я не могу уступить, я тут
только реализатор" - заучена наизусть.

Дома, как водится, бедность и чистота,
молочная каша в кастрюльке, на Пасху пекут куличи,
много бумажных иконок, на дверном косяке знак креста
сделан в чистый четверг огнем восковой свечи.

Раз в году среди ночи дочь шепчет: "Мама, опять хочу
тебя убить. Вчера удержалась едва".
Утром вдвоем они идут на прием к врачу,
и дочку кладут в психушку. Месяца так на два.

Где-то в 1976 году в одесскую психушку прибыла профсоюзная коллективная путевка. Литва. Вильнюс-Каунас. Класс. Мне, молодому доктору, повезло: кто-то из заслуженных отказался в последний момент. Как в детстве поется - "Шу! Полетели! На головку сели". Прямо Литве на голову.

Группа была тяжелая, соотношение высшего, среднего и младшего персонала 1:2:3. Такая была пропорция. А санитарки в психушке все как на подбор здоровенные бабы с Кривой Балки. Специфический у нас народ на Кривой Балке, не очень вежливый, не хватает ему аристократизма.

Короче, как летели, так говорили докторши о литовской вежливости и культуре,и какой там янтарь продают и шкурки ондатры, и как там в ресторанах обслуживают. А тетя Маша с третьего хронического отделения сказала историческое:
Они пусть показывают, как у них обслуживают, а мы покажем, как у нас пьют. Это было программное заявление.
Ох, как пили и как пели наши в их ресторанах! Как косились на наш народ вежливые литовцы, как слегка издевательски с легким, опять же, акцентом говорил официант: "кушайте, товарищи, на здоровье". Ах как кушали товарищи!

Одна из докториц выглядела поприличнее. Какой-то литовец принял ее за свою и обратился к ней на литовском языке. Ох, нарвался, бедняга.

-Не понимаю по собачьи! - сказала, как инъекцию аминазина назначила.

На следующее утро я решил пойти к мессе в Каунасский кафедральный собор - было воскресенье. Люди шли наряженные, с детьми, степенный колокольный звон плыл над площадью. Негоже, говорят, православному еврею в литовском католическом соборе молиться. Но я молился и искренне, как в юные годы, просил Господа, чтобы он нас за это простил и они, литовцы, простили.

Не простили. Вот, запретили употреблять на территории Литвы советскую символику. Ни серпа теперь им, ни молота.

Правильно сделали.