***
Разве это жизнь!- говорит старик. Был, да вышел весь
в парк, на пустой стадион, подстелил газетку - мой бабин вид.
Читает вкладыш: владелец булочной кем-то вчера убит.
Думает: была бы булочная моя, я не сидел бы здесь.
Впрочем, наверное я бы дело уже передал
старшему сыну, который в детстве недоедал,
потом вырос, женился, разъелся бугай,
Бог ему помогай.
Трудно поверить - тут был когда-то футбол.
Если победа, зажигали факелы из свернутых в трубку газет.
Пили пиво, мочились, не парк, а ватерклозет.
Благо зрители исключительно были - мужеский пол.
Что еще остается от многолюдной толпы,
кроме хвостиков розовых рачков и подсолнечной скорлупы,
кроме вопросов какой счет, допустим, что два-один,
что от жизни, кроме седин?
Что остается кроме боли в груди, облачка в небесах?
На беговой дорожке девушка в красной футболке белых трусах.
Китайские кеды, сильные мышцы ног,
и ей улыбается Бог.
Разве это жизнь!- говорит старик. Был, да вышел весь
в парк, на пустой стадион, подстелил газетку - мой бабин вид.
Читает вкладыш: владелец булочной кем-то вчера убит.
Думает: была бы булочная моя, я не сидел бы здесь.
Впрочем, наверное я бы дело уже передал
старшему сыну, который в детстве недоедал,
потом вырос, женился, разъелся бугай,
Бог ему помогай.
Трудно поверить - тут был когда-то футбол.
Если победа, зажигали факелы из свернутых в трубку газет.
Пили пиво, мочились, не парк, а ватерклозет.
Благо зрители исключительно были - мужеский пол.
Что еще остается от многолюдной толпы,
кроме хвостиков розовых рачков и подсолнечной скорлупы,
кроме вопросов какой счет, допустим, что два-один,
что от жизни, кроме седин?
Что остается кроме боли в груди, облачка в небесах?
На беговой дорожке девушка в красной футболке белых трусах.
Китайские кеды, сильные мышцы ног,
и ей улыбается Бог.